Никогда не видела такой красивой свадьбы! И такой красивой невесты тоже никогда не видела. Она была, знаете, такой тонкой, нежной — буквально светилась изнутри. Не шла — плыла, струилась. Не говорила — пела. Если случается на свете воплощенное счастье, то Аленка им и была… А картину, когда она спускается по лестнице Дворца бракосочетаний, а за ней — длиннющий кружевной шлейф, который несут шесть маленьких девчонок-ангелочков, забыть просто невозможно! Казалось, что так хорошо в жизни не бывает… Вот оно — чудо! Сказка со счастливым концом. Не удивительно, что невесте завидовали даже лучшие друзья. Наверное, в тот день я и сама (чего греха таить!) думала:
«Жизнь — штука не очень справедливая… Одним — так все на тарелочке с голубой каемочкой, а другим приходится у судьбы счастье ну просто отвоевывать! Как мне, например…» . За праздничным столом Алеикины подружки тихонько переговаривались.
— Ну все, устроила Алена себе жизнь, теперь можно не напрягаться. А что? Работу папа подыщет. Муж — красавец, не дурак, со здоровыми амбициями… А нам еще пахать и пахать!
— Да ладно тебе ныть, Галка! Нашлась пахарь-труженица! Ты же тоже ищешь такого мужа, как у нашей невесты: не дурака, с амбициями, с деньгами, чтобы как за каменной стеной…
— Только у меня папика такого нет!
— Да у тебя еще много чего нет! Красного диплома, к примеру… Что ты так смотришь? Еще скажи, что Аленка его не заработала — папик подсуетился!
С тем, что наша подруга заслужила свой красный диплом на все сто, никто не спорил: училась отлично, профессию свою выбрала давно — всегда хотела быть педиатром. Уж очень она любила маленьких деток. Наверное, любая нормальная женщина по природе своей к деткам неравнодушна, но Алена будто все о них знала и умела найти общий язык с каждым малышом, могла разговорить самого бяку-буку, а ведь это для врача ох как важно!
Малыши за ней даже на свадьбе по пятам ходили — как цыплята.
— Дорогие наши Аленочка и Витюша! В этот прекрасный день мы хотим… Аленка слушала очередной тост вполуха и ласково глядела на любимого.
— Мы все только что наблюдали, как наша очаровательная невеста танцевала с детишками, как они ее любят — висят на ней гроздьями! Так вот, мы хотим пожелать этой прекрасной паре, чтобы у них было деток не меньше!!! Дорогие Алена и Виктор! Пусть в вашем доме всегда звучит детский смех…
— Господи! У меня уже скулы свело от того, что нужно все время улыбаться. И как им не надоело говорить эти банальности? — раздраженно мотнув головой, сказал вдруг Ашнке Витя.
Она растерялась, понимая, что его слова услышали все, кто находился поблизости. Свидетели так уж точно. Потом решила перевести все в шутку:
— Милый, но мы ведь хотим родить ребеночка, правда? Маленького, миленького, пухленького, похожего на тебя…
— А что, я разве пухленький? — неожиданно оскорбился жених.
— Витя, ты не хочешь детей? — теперь Алена смотрела на мужа глазами, полными ужаса. Как ей в голову не пришло обсудить эту тему раньше?
— Что ты, что ты, девочка! — как видно, Виктор понял свою оплошность и теперь пытался сгладить ситуацию. — Конечно, у нас будет ребенок. Просто… давай сначала поживем годик-другой для себя, встанем на ноги, а потом уж и о детях подумаем.
— По-твоему, мы не совсем твердо стоим на ногах? — недоуменно посмотрела на него Атенка. — Папа подарил нам квартиру, машину, у тебя есть хорошая работа… Что еще нужно?
— Аленушка, нам нужно время. Может быть, я просто еще не готов быть отцом. Но я буду готов, обещаю.
Он нежно обнял невесту, наклонившись, поцеловал в уголок губ. Аленка улыбнулась — немножко огорченно, наверняка подумав что-то типа: «Ничего. Я подожду. Он все поймет…» — и потерлась остреньким подбородком о его плечо, такое широкое и надежное… Она успела проработать в клинике всего два месяца. Два с небольшим. А потом случилось несчастье… Однажды вечером, возвращаясь с работы, Алена упала прямо возле подъезда собственного дома: неожиданно ее скрутила жуткая боль. Случайные прохожие позвонили в «скорую». Обычная машина «скорой помощи» доставила мою подругу в обычную больницу, где обычный дежурный хирург без раздумий удалил ей маточную трубу.
Аленка не воспротивилась, просто не смогла: была без сознания.
— Да вы не волнуйтесь так, девушка, — сказали ей на следующий день при обходе, — вторая труба цела, так что шансы забеременеть есть. В крайнем случае можно усыновить ребеночка.
Она не плакала. Не могла выдавить и? себя ни слезинки. Совсем окаменела. Или высохла — как высыхает земля, которую сто лет дожди обходили стороной. Рассохлась и растрескалась. Врач в мятом халате покачал головой.
— Да вы вообще ребенка-то хотели или так… залетели случайно? Внематочная беременность, конечно, — неприятное событие. Современные барышни беременеть не очень-то стремятся. Да… Время такое… Как, говорите, ваша фамилия? А к профессору Светлову не имеете отношения? — немолодой доктор, казалось, побледнел.
Через час он объяснял профессору, почему у его единственной дочери, скорее всего, никогда уже не будет детей. Из больницы ее забирал муж. Он был добрым, ласковым, нежным. Проявлял терпение и заботу… Терпеливо и заботливо, вскоре увозил ее в другую больницу — психиатрическую… Потом забирал… И снова отвозил… Проведывал — как полагается, с фруктами и Цветами. Посидит-посидит минут пять и — шасть из этой «юдоли печали». Как-то мы сидели и курили с Аленкой на ржавой пожарной лестнице позади старого корпуса психушки. И вдруг…
— Тань, я знаю: у него кто-то есть.
— Да откуда ты это можешь знать, Алена?! — вырвалось у меня. — Ты же дома-то практически не бываешь… А когда и бываешь — ляжешь на диван носом к стене и молчишь. Ты ведь ему шанса не даешь даже поговорить. Так он себе действительно найдет какую-нибудь…
— Тань, ты что, не слышишь? Он уже нашел. Только мне все равно. Все равно, понимаешь? — спокойно так сказала. Забросила окурок в пыльный бурьян у забора и замолчала.
К осени Витюша покаянно просил не казнить, а отпустить с миром.
— Аленушка, ты умница, у тебя все еще получится в жизни, я знаю. Но ты меня тоже пойми… Да, я скотина, мерзавец. Испугался. Но этот врач сказал прямым текстом: детей у нас может не быть. Или — не может быть, точнее. А тут… Ну… В общем, у меня родился сын. И я, как честный человек…
— Погоди. Так ты честный человек или скотина и мерзавец? Уточни все-таки, чтобы я знала…
— Ну вот, ты уже шутишь — значит, идешь на поправку..
Ее откачали и на этот раз. Потом любящий папа-профессор, сильно осунувшийся и поседевший, держал дочь за руку и шептал как заведенный:
— Малышка, я сделаю все, как ты хочешь. Я могу разрушить ему жизнь. Он себе места найти в этом городе не сможет! Он приползет на брюхе, твой Витюша-подлец! Он умолять будет, чтобы мы его назад приняли…
— Пап, а почему ты думаешь, что я хочу ему мстить? Папочка, родной, я не его, я ребеночка хочу-у-у…
Она не плакала — она выла. Отец гладил ее по спине, а сам думал: «Лучше бы я умер, только бы этого не видеть! Ну почему она не дошла до дома? Каких-нибудь двадцать метров
— и повезли бы в лучшую больницу города! Сделали бы лапароскопию, спасли бы трубу… Спасли бы мою девочку! Случай, проклятый случай!..»
Через полгода Алену выписали из больницы с оптимистическим прогнозом: пациент желает начать новую жизнь. Жизнь действительно была новой. По крайней мере от старой отличалась кардинально: она жила одна в своей квартире, разорвала всякие отношения со старыми друзьями. И даже выглядела совершенно по-другому: выкрасила волосы в радикальный черный цвет, сделала татуировку на плече, проколола бровь и ноздрю, стала носить какие-то маечки с черепами — в общем, стала похожа на трудного подростка. Отец устроил ее на работу фармацевтом в тихую аптеку (работать педиатром и даже просто видеть детей Аленка не могла). Туда изредка наведывались ба-бульки за валидолом да молодые мамашки за подгузниками. Вечером Алена закрывала аптеку и шла в отрыв: ночные клубы, рестораны, бары… И, разумеется, много случайных мужчин. И, конечно, выпивка рекой. Так она пыталась забыться… Однажды мы встретились в ресторане: наш шеф закатил корпоративную вечеринку по случаю Восьмого марта. В соседнем зале, в дыму и чаду, на коленях у какого-то лысого извращенца, я увидела… Аленку.
— Аленушка, ты с ума сошла! Что ты делаешь со своей жизнью? Зачем? На кого ты ее тратишь?
— Я ее просто трачу. Тань, а чего тебе вдруг в голову пришло учить меня уму-разуму? Этим даже мои предки уже сто лет не занимались! — она затянулась сигаретой и криво усмехнулась.
— Аленка, давай поговорим, но не сегодня, а как-нибудь на трезвую голову.
— Хорошо, давай поговорим… Хотя, наверное, трезвой головы у меня не будет больше никогда.
Я быстро написала на клочке бумажки номер своего мобильного телефона и сунула подруге в карман без всякой надежды — наверняка потеряет или выбросит завтра же. Напоследок не удержалась-таки от назиданий:
— Ты должна бороться за себя! Все еще у тебя может быть: и муж, и дети… Есть на свете хорошие честные мужики, есть врачи, которые совершают чудеса…
— Я сама доктор, если ты не забыла, — хмыкнула она. — А чудес не бывает. И мужик, которого я полюбила бы, еще на свет не родился! И вообще, Танька, вали-ка ты… Продолжай веселиться!.. И Алена исчезла в дыму. Она позвонила. Месяцев через восемь. Приближались новогодние праздники, на улице было серо и холодно. К тому времени я даже успела забыть, откуда у нее мой телефон.
— Алена, ты? Какими судьбами?
Она плакала взахлеб. Я с трудом пыталась понять, куда мне надо срочно приехать… Через полчаса уже стояла у входа в женскую консультацию 1-го роддома. Аленка, видимо, прорыдала все эти полчаса. Тушь текла по лицу жирными черными ручейками, нос разпух и запунцовел, как майская роза.
— Объясни, что случилось!
— Нет, пойдем со мной! Ты должна услышать это собственными ушами, чтобы я не решила, что окончательно тронулась рассудком!
Она крепко взяла меня за руку и отвела в кабинет гинеколога.
— Это опять вы? — строгая тетка в накрахмаленном колпачке и белоснежном халате взглянула поверх очков.
— Вообще не понимаю, чего вы так нервничаете? Я уже говорила: если ребенок нежеланный, давайте назначать операцию. Хотя в вашем возрасте, учитывая ваши обстоятельства…
— Ты это слышала? Танька, ты слышала ЭТО?! Скажи, я не сумасшедшая?
— Конечно, сумасшедшая! От счастья! Мы прыгали, обнявшись, как идиотки, прямо в кабинете врача, натыкаясь на гинекологическое кресло и сбивая с полок майонезные банки с ватками и бинтиками. Мы прыгали и вопили от счастья. Я утирала Аленке слезы носовым платком, когда в кабинет ворвалась разозленная врачиха под руку с заведующей. Обе были вне себя от злости… Но нам было все равно! Такого триумфа, такого ощущения победы и жизни я не чествовала никогда — даже когда родила собственную дочь. Конечно, Аленка родила — здорового карапуза. Мальчика. Розового, миленького и пухленького. В этот раз папа-профессор не стал полагаться на случай — всю беременность его дочь была под неусыпным наблюдением лучших в городе врачей. Не все проходило гладко, но завершилось, ко всеобщей радости, так, как и хотелось, без осложнений.
— Аленка, вот и родился тот мужчина, которого ты точно полюбишь! — сказала я, когда проведывала ее в роддоме.
— Я его уже люблю, Танька! Я его полюбила с той секунды, как узнала о том, что он будет. И всегда буду любить!!!
Алена лежала в роскошной отдельной палате, похожей на номер дорогой гостиницы. Светлая комната, красивые занавески на окнах, удобная кровать, рядом с которой — прелестная колыбелька с музыкальной каруселькой; вежливые нянечки, вкусная еда… О такой послеродовой палате, наверное, мечтает каждая женщина. И тут я вдруг вспомнила свои рассуждения на свадьбе у Аленки: одним — все, а другим… Да, странная штука жизнь! Иногда она щедро раздает авансы, а потом сдирает три шкуры, чтобы забрать свое! Сколько лет пришлось ждать счастья бедной измученной женщине, когда-то беззаботной хохотушке… Через что пришлось пройти. Сейчас она, такая спокойная и светлая, напоминала себя саму — ту легкую красавицу-невесту, что спускалась по лестнице в окружении шести ангелочков… — Все-таки странная штука жизнь! 111\с). чтобы не разбудить мальчишку, сказала Аленка. — Как американские горки: вверх — вниз, из грязи в князи и обратно… Странная штука жизнь, но такая… такое… чудо!
